Hа чужих берегах - переплетение стали и неба,
В чьих-то глазах - переплетение боли и гнева;
Эй-ох! - взрезаны вихри узорами крылий;
В вое ветров мы слышали песни последних валькирий.
Вспорото небо и взрезаны волны драконьею пастью;
Светом и ветром ныне пронзает звенящие снасти
И Луна - я ее ждал и любил как невесту;
Hам не до сна, мы дети богов - наша участь известна.
В наших зрачках - острые грани вечного льда,
А на клыках - свежею кровью пахнет вода;
Видишь мерцанье лезвий средь стонов разодранной ночи,
Слово прощания с жизнью, что стала мгновенья короче!..
Вечна погоня, вечно над морем лететь нашей вере;
Бледные норны шепчут: на север, вы в сером, вы звери...
Hо когда солнца первый луч заскользит над холодной водой,
Встречайте нас, верные, - мы вернулись домой!
Мы вернулись домой, мы вернулись домой,
Встречай своих воинов, Один, - мы вернулись домой,
Hо на тех берегах - переплетение стали и неба,
А у мертвых в глазах - переплетение боли и гнева...
...стали и неба...
...боли и гнева...
...светом и ветром...
На север, вы в сером, вы звери, на север...

"На север" Хелависа.

БЕРСЕРК. Переплетение боли и гнева.
Небо. Блестящие на утренеем солнце шлемы врагов стоят стройными рядами, забронировавшись щитами и оежившись лесом копий. Нестройный гул множества голосов.
Пальцы беспокойно теребят рукоять секиры. Кровь горячими волнами перекатывается между головой и грудью. Голос вождя гулко звучит над рядами, успокаивает, обещает. Добыча, золото и женщины, вечный пир в чертогах воинов, любовь богов. Ярость. На пути одно препятствие – эти чужаки, которые пытаться своими телами остановить нас. Мы – дети богов, наша участь известна.

Душа вырывается из тела диким криком, на несколько секунд, висит над полем и, одним скачком поднимается до высоты полета ворона.

Внезапно перехватывает дыхание... шлем змеем обвивает голову, куртка с защитными бляхами обхватывает в железные объятия и начинает душить. Сорванный шлем жалобно звенит о камень. Пальцы лихорадочно срывают шнуровку брони. Последняя – не поддается, острые клыки рвут плотную кожу завязки, бронь падает под ноги. Свобода…. Воздух со свистом широкой струёй втекает в грудь. Глотки окружающих раззеваются в диком крике, но звука не слышно, голова окутана могильной тишиной. Соратники почему-то расступаются в стороны, в их зрачках на мгновение мелькают отблески страха. Почему? Шаг навстречу, они отступают назад. Рот наполняется пеной, которую трудно вытолкнуть наружу. Он мешает нормально дышать, стекает по заплетенной перед боем бороде, капает на землю. Взгляд медленно перемещается и останавливается на рядах врагов.
В небе заметно движение. Это начало дождя? Нет, темных грозовых туч не видно, лишь легкие перистые облака неторопливо движутся в небе, они безразличны к происходящему на земле. Чуть ниже кружатся черными крестами вороны, вот они, как раз таки очень заинтересованы в происходящим, скоро наступит их великий пир. А ниже, словно рой разъяренных ос, защищающих свое гнездо, сплетенное из соломы и обмазанное глиной лучшими мастерами черно-желтого племени, приближаются заточенные жала стрел…

Сзади, прикрывшись передними тяжелобронированными рядами, их выпускает группа врагов, они не закованы в бронь, но каждый в руках сжимает длинный лук. На их размеренные, синхронные движения можно засмотреться, будто они танцуют какой-то простой танец, состоящий всего из трех тактов. Раз – и крепкая рука плавно выхватывает из колчана легкую оперенную стрелу. Два – жало стрелы нацеливается вверх, в небо, словно хочет попасть в облако или сбить летящего ворона. Звериные жилы стонут, натягиваемые крепкой тренированной рукой, плотное тисовое древко мгновение сопротивляется, но, сдавшись перед силой, тоже выгибается дугой. Секунду стрела дрожит, все-таки ей предстоит, быть может первый, и скорее всего последний полет, потом замирает в готовности. Три – с посвистом стрела срывается в небо. Рука ее бывшего владельца вновь тянется к колчану.

… они набирают высоту и держаться густой стаей, словно бояться лететь в одиночестве. В верхней точке, будто устав от короткого полета, они наклоняются вниз, мгновение раздумывают, может продолжить полет и долететь до облаков? Но нет, сил уже нет, земля зовет и манит к себе. Стрелы мчаться к земле, все ускоряя свой полет.

Люди поднимают щиты, пытаясь заслониться от смертельного града. Многие стрелы застревают в щитах, другие зарываются в землю и замирают там, но некоторые, самые злые, находят малейшую щель в броне и впиваются в шею или лицо, смертельным поцелуем.
Одна из них обрушивается с неба, рвет кожу, обтягивающую мощную мышцу на плече. Первая кровь начинает сочиться из раны. Щепы от прокушенного щита внезапно оказываются на зубах, царапают десна. Терпкий вкус крови на языке… ярость… на глаза опускается красная пелена… Надо добраться до тех кто выпускает стрелы, они прячутся за щитами своих друзей… Вторая втыкается в татуированную грудь и остается там…
Вперед… Остальные позади, их проблемы… Наконец-то движение. Строй врагов все ближе и ближе, уже можно различить их лица, они тоже открыли пасти в беззвучном крике. Странно, многие безбородые, они что выставили в первые ряды безусых юнцов?
Время замедленно… все враги еле шевелятся, свои сильно отстали… Хотя нет, есть что-то, что движется быстрее, это летящие во врагов короткие метательные копья. Брошенные с расстояния в двенадцать шагов, они обгоняют и вонзаются во врагов, выбивают людей из стройных рядов, проделывают бреши в частоколе из копий, куда ворвутся самые отчаянные бойцы
Копье прямо перед лицом. Немного испуганные, но сильно ненавидящие глаза безбородого в блестящем покатом шлеме. Листовидный наконечник копья обрубить секирой. Сбоку мечник, закрылся металлическим щитом, замахнулся мечом для удара. Секира, проделав длинный путь из-за плеча разрубила шлем и все под ним… Мечник бросается в бой … увернуться от удара и бить самому! … следующий, и еще один.
В гущу врагов вламываются остальные. Боль и гнев, смерть, ярость и проклятие....
Битва подобна лесному пожару, в ней вспыхивают и горят и не возможно убежать…
…еще удар, секира движется со скоростью молнии, к ногам падают убитые и покалеченные, в пылу сражения не разобрать свои или чужаки попадают под смертельные удары. На теле уже десятки порезов. Кровь, пот слились в один поток, ручьем стекают по ногам разлетаются брызгами во все стороны. В воздухе мелькают мечи и секиры, щиты раскалываются от неимоверных ударов, не одна кольчуга не выдержит бешеный натиск.
Молодой противник, со сбитым с головы шлемом. Он напуган, не понимает, что происходит вокруг. Почему он вдруг оказался в разгаре схватки? Еще несколько дней назад был с отцом на поле, разговаривал с сестрой, а сейчас…. удар на отмашке по незащищенному затылку, вперед, дальше и дальше… Смысл жизни добежать! Увернуться от мечей и копей, стоптать уничтожить стоящих на пути и бежать дальше… куда? ВПЕРЕД !!!!
Перепрыгнуть через труп, превратить в труп следующего! Не так просто, он успел ударить… Добрая женская улыбка и развевающиеся светлолунные волосы…. В боку рваная рана, ничего на великом пиру исчезнут раны... Раны победителей лечатся скорее, чем побежденных! Месть, все это просто месть за то, что они встали на пути. Могли бы сами отдать золото и серебро, женщин и скот и остались бы жить. Но нет, эти упрямцы возомнили себя воителями!
Впереди на ветру колышется знамя его держит человек на коне, весь в хорошо сделанных доспехах, лица не видно, сплошное забрало шлема. Вокруг еще несколько, но пеших, все хорошо вооружены. Загорелые хищные лица, много численные шрамы, следы неоднократных битв. Похоже, это дружина их конунга, а может на коне это он сам? Бойцы перехватывают плотнее оружие, группируются.
Где щит? его уже нет, исчез в схватке.. Один из бойцов выходит из строя, хочет показать свою доблесть… увернуться, шагнуть вперед, ударить… перед тем как упасть убитый воин протягивает длинный узкий клинок выжившему, хорошо! будет вместо щита. Где там остальные? Еще стоят? идти к ним!
Еще стрела, застряла в бедре, мешает бежать… а там, позади стреляющего мелькнула тень, фигура слишком стройная для мужской, что делает она в этом месте, царстве ярости и страха?… Вот и дружинники, один не успел поднять копье до нужной высоты, удар.. Второй готов был принять удар секиры на щит, мог отбить выпад легкого клинка в левой, но к удару ногой, ниже щита готов не был.. Еще один метнул копье, оно холодным ветром обдуло спину, и упало на землю позади.. Враги падают один за другим, один валиться и в агонии хватается за ноги.. земля приближается….
Другой противник пытается ударить падающего, но сам спотыкается и катиться сверху, быстро оказывается внизу. Задыхается под тяжестью татуированного окровавленного бородатого тела…. Близко-близко приближается лицо к лицу….
Откуда у задушенного врага в зубах человеческое ухо? Рука ощупывает голову, но только скользит по крови и ничего не чувствует. Хватит лежать пора в бой! Взгляд назад… смерть рядом… какой-то человек уже замахнулся. Хищная черная сталь приближается, замедленно, но неотвратимо. Воин рубит из-за плеча, с оттяжкой.
Нет, жизнь пока продолжиться… в грудь врагу втыкается копьё, в поле зрения появляется ухмыляющаяся бородатая рожа, с большим круглым щитом и в рогатом шлеме, почему он так доволен? Будто встретил родную или вернулся домой… Пробегает вперед, сталкивается с двумя дружинниками, пока рубиться с одним злой меч находит щель между кольчужными звеньями…
На ноги, закончить дело бородатого, достать одного, зарезать другого. Легкий меч в левой руке разрезал лицо, пробил глазницу, и аж выгнул металл шлема с внутренней стороны, но не выдержал напряжения и переломился у рукоятки. Нагнуться, поднять щит. У врагов не круглые щиты, они треугольные, внизу сужаются в острый конец.
На встречу скачет тот самый, на коне, он уже набрал скорость, телохранители разбежались в две стороны. Чей-то дротик втыкается в спину, боли нет, но мешает двигаться. Всадник наклоняет конец копья. На секунду становиться возможным разглядеть его глаза, в них ледяное спокойствие, чувствуется достоинство вековой фамилии..
Отпрыгнуть от копья. Что дальше? А кто сказал, что щит не метательное оружие? Щит вырывается с руки, бьет в спину бронированного всадника. Тот начинает клониться с седла, выпускает из рук длиннющее копьё. Падает на землю, но не остается лежать, а с кажущейся медлительностью поднимается с земли, тащит из ножен дорогой клинок, с богато отделанной рукояткой.
Отмахнуться от еще одного, воина, который пытается заслонить путь к его хозяину. Опять жалит стрела. Впивается в грудь. Где же щит? Опять куда-то исчез… Женский смех за спиной, переливается серебреными колокольчиками, оборачиваться нельзя, воин уже рядом.. Меч и секира схлестнулись, поборолись секунду и разлетелись в разные стороны, так и не выяснив, что сильнее… Удар, еще удар… Враг даже не в кольчуге, а в полной металлической броне. Секира оставляет вмятины, но не может прогрызть сталь, сделанную знаменитыми мастерами этих земель. Меч противника мягко, практически незаметно скользит по кубикам живота. Оттуда что-то выглядывает, оно живое, слегка пульсирующее. Вражеский воин взмахивает мечом еще раз, рука отделяется от тела и падает в нескольких шагах. До этого легкая, словно сделанная из мягкого дерева секира в другой вдруг наливается тяжестью и опускается к низу. Кровавая пелена с глаз спадает, боевое безумие отступает и возвращает место мыслям в голове. Пожар боли возникает одновременно во всем теле. Откуда-то, одним ударом, возвращается звук. Слышен бесконечный звон металла о металл, словно сотня гномов кует молот для своего повелителя. Где-то испуганно, в недоумении, что-же происходит вокруг, ржет лошадь. Под ногами кто-то плачет навзрыд, не скупой мужско слезой, а во весь голос, как маленький ребенок.
Враг не наносит последнего удара он разворачивается и уходит, шатаясь под тяжестью доспехов. Два воина подбегают, пытаются придержать с двух сторон.
Почему ноги отказываются идти, шаг вперед, еще шаг. Зачем он уходит, мы же не закончили, надо догнать! Секира тяжела, но надо лишь пожелать и она вновь обретет былую легкость. Вокруг почти все лежат, в вповалку или обнимку, кто-то зачем-то ползет. Запах свежей крови разливается вокруг. Враги бегут к холмам, их преследуют воины с аккуратно заплетенными бородами, в рогатых шлемах и с круглыми щитами, звук боевого рога кричит, поднимает над холмами весть – ПОБЕДА! Враг бежит!
Мимо пробегают несколько соратников, один останавливается, оборачивается, говорит что-то совсем непонятное, перепрыгивает через мертвяков и мчит дальше.
Секира становиться совсем неподъемной и падает к ногам… Лишь бы устоять.. До этого смысл жизни был в беге, а теперь упростился, надо простоять еще чуть-чуть и все будет хорошо…Земля начинает приближаться, все, падаю… Нежная женская рука чуть придерживает, помогает удобно прилечь на землю. Говорят, теперь должна за одно мгновение промелькнуть вся жизнь. Хочется, конечно, хотя бы в мыслях еще раз увидеться с отцом, отведать угощения матери, покатать сестричку на дворовой собаке. Почему-то их лица не приходят. Вместо этого вспоминается только пасть дракона, на носу драккара, плеск весел и скрип уключин, хриплое дыхание друзей. Видно небо. Вороны уже не летают в высоте, недосягаемой для людей, а кружат прямо над головой, ворчат и ругаются хриплыми голосами, они разгневаны, что оставшиеся в живых никак не уберутся с их поля. А облака так и плывут неспешно по своим делам, какое им дело до происходящего внизу? Больно… и спать хочется… Устал…

Нежное девичье лицо склоняется сверху, большие и добрые глаза искрятся весельем. Превосходная фигурка плотно обернута легкой, кажется что невесомой кольчужкой. За поясом, в ножнах, храниться меч, чудесное оружие с неброским но притягивающим взгляд узором, с другой стороны висит рог. Девушка смеется и потягивает руку. Что, я должен вставать? Но я же не могу, я устал, мне надо чуть отдохнуть. Хотя нет, когда зовет такая женщина, нельзя отказывать! С легкостью вскакиваю на ноги. Рядом с ней стоит чудесная, оседланная легкой попоной лошадь, она полностью белая, будто только что сошедшая с верхушки заснеженной горы. А еще у неё есть крылья, широкие и легкие, видно, что она с легкостью поднимет в небо не только одну всадницу. Она тянет меня в сторону лошади. Нет! Я должен найти свою отрубленную руку, а потом пойдем! Наклоняюсь, начинаю шарить среди убитых и раненых, ну где же она ?! Девушка касается плеча, оборачиваюсь, чувствую нежный поцелуй в щеку. Подхватываю девушку на руки и несу к лошади. Какой же я дурак, когда решил что руку потерял, вот же она, на месте! Поднимаю Прекрасную в седело, сам чуть неуклюже забираюсь следом. Летающая лошадь разворачивает крылья во всю их ширь и мгновенно поднимается к облакам. Вокруг вдалеке видно, что и другие валькирии на крылатых конях летят ввысь, их за нежный стан обнимают воины, а они радостно смеются или поют…